Савинов прислал ссыль, велел голосовать.
Я ему даже не сказала, что я немножко участвую в организации сего безобразия, меня сразил профессор Мерлин в окружении учениц на превьюшке (на видео его нет).
Видео на четвертой странице, выдает свою принадлежность к лицею названием "Близкие контакты университетской степени". Странненькое. Поумиляться и поностальгировать.

АПД. Голосование, оказывается, закончилось в полночь. Но посмотреть всё еще можно.)

Всем заинтересованным:
я жива, сожжение состоится по расписанию, расписание — у Мерлина.)

Мекеке!

Еле проснуться, пошляться в 6 утра по Садовому, замерзнуть, использовать Сашу и его Яндекс в качестве Сусанина (больше никогда-никогда), понять, что простудился, выпить кофе, отравиться, не упасть в обморок в метро (еще ни разу, впрочем, не получалось), напугать Лешу зеленым цветом лица, оклематься за минуту, умять завтрак в КХ, довести до уныния девочку-искусствоведа диспутом о возможности эстетики как науки, логических основаниях академической философии и художественности произведений Эко, сбегать за тимбилдингом и уткнуться в интернетики единственно затем, чтобы узнать, от каких урфушных мероприятий нас спас Оксфордский фонд — и это мы всего пять часов как приехали.
Утро в Москве. Всё как я люблю.))

А если вы журналист и живете в Екатеринбурге, то вам нельзя, нельзя писать такие заголовки:

"На Плотинке демонтировали памятник ради
гигантских часов"

Ибо слишком многие, прочитав первую строчку, увидят там фамилию. И не проникнутся к вам уважением.

Тык.

А у моего подъезда растут грибы.

Всё, что вы хотели знать о человеческой многоножке, но боялись посмотреть.))

В антракте Канни рассказывает, как он пытался ходить в универ. Непременный атрибут рассказа — смех Пани в стратегических местах. Рассказы Канни вообще очень музыкальны. Из них можно делать треки, которые артизация повседневности. Чтобы стук дверей, шорох шагов и шелест голосов за спиной вплетались в единую мелодию.

Потом — дорога, песенки про гардемаринов, обсуждения германских линкоров, шуточки про мушкетеров ("Ну да, Паша, ты тогда как раз в школу пошел"). Паша, кстати, патриот и не пьет за Британию.
Отличные мы.
Прямо прекрасные. Даже такой внезапной компанией. (Человека, познакомившегося со мной фразой "..ный ..здец" вообще сложно забыть.)
Еще бы научиться не смеяться, когда нельзя.

...и когда Эжен поет: "А море ждет нас, черт возьми!", мы с Виконтом, сидя на подоконнике, переглядываемся и знаем, кого нам сейчас не хватает.

У некоторых жизнь — поступательное сокращение количества причин не уехать в Питер. Или не в Питер, неважно.
Только это то самое, что в "Чемоданном романе" Лоры Белоиван: я дура, я никогда отсюда не уеду.

Это так же, как собираться плакать, а потом смеяться.

Стоило попасть в общагу ради того цирка, который тут творится.
Вокруг лифта на нашем одиннадцатом этаже с воем пляшут хипстеры.
С кухни доносится запах горелой курицы и вопли китайцев.
За окном летают нетопыриного вида синицы (да, в темноте) и охотятся на настин "Натс". Помидоры и кефирчик, висящие в том же пакете за окном, их не интересуют.
А посреди всего этого я объясняю Насте Канта.